Бесы
В них разожги
все страсти, раздразни,
Все заповеди
им переверни:
Пусть вместо «не убий» - убий читают
(Седьмую уж и так не соблюдают!).
«Не пожелай» - десятая – пускай
Напишут на скрижалях: «пожелай»
А. Майков «Два беса»
Луначарский
назвал учение Маркса «пятой великой религией, сформулированной иудейством...,
подаренной титаном-евреем пролетариату и человечеству». И действительно, основоположник
коммунистического учения Мардохей Леви, крещеный
родителями из карьерных соображений, был внуком раввина. А приобщил к
социалистическим идеям юного Маркса Моисей Гесс, идейный основоположник
сионизма. Но, все же, марксизм нельзя назвать идеологическим течением
эмансипированного еврейства. Эта идеология является типичным примером
общественно-политической антисистемы. Генезис таких образований подробно
рассмотрен в работах И. Шафаревича и И. Шишкина.
Антисистемы
или системы с негативным мировоззрением рождаются в зоне химерных контактов
представителей различных суперэтносов с резко отрицательной комплиментарностью.
Возникающий при этом диссонанс ритмов этнических полей вызывает у некоторых
людей негативное восприятие окружающего мира, всегда полного противоречий и
несправедливости. А это часто приводит к отрыву от своих этнических систем и
вовлечению в антисистему. Для членов общественно-политической антисистемы
характерно неприятие существующего общества и стремление к его радикальной
перестройке. Как отмечал Шишкин «общество воспринимается ими не как организм, а
как механизм, сознательно создаваемый и развиваемый людьми из соображений
целесообразности». Отсюда вытекает неприятие разнообразия
форм общественного развития и стремление перестроить мир по «законам разума»
без учета национальных особенностей данного региона.
Но адептами
антисистемы становятся только те, кто покидает свой этнос и становиться
свободным радикалом. А для этого в людях должно воспитываться презрение к
своему прошлому и ненависть к настоящему. Ведь только «Иван, не помнящий
родства», может порвать связи со своим народом и попасть в тенета антисистемы.
Эту коллизию гениальный Достоевский выразил точной фразой: «Кто проклянет свое
прошлое, тот уже наш». Характерным признаком антисистемы является
футуристическое ощущение времени. Прошлое объявляется несуществующим, цепью
недостойных внимания недоразумений. Настоящее ужасно и потому подлежит
безжалостному уничтожению во имя «светлого» будущего, которое будет построено
согласно предначертаниям вождей. При этом должны уничтожаться все, кто не
разделяет взглядов «преобразователей» и мешает их осуществлению. Вообще,
настоящее время и сегодняшняя жизнь в антисистеме ценности не имеют. Они приносятся
в жертву ради далеких «счастливых» времен.
Сила
общественно-политической антисистемы зависит от ее способности аккумулировать
энергию социального протеста. А так как доля людей с негативным мировоззрением
всегда невелика, то основным принципом существования любой антисистемы является
ложь. Ибо только ложь, возведенная в
принцип, позволяет антисистеме привлекать на свою стороны массы людей с
позитивным мироощущением, всегда преобладающих в любом здоровом этносе.
В XIX веке в Европе сложились благоприятные условия
для рождения антисистем. Урбанизация и рост численности пролетариата совпал с
активной эмансипацией евреев, усилившей химерные этнические контакты. Энергия
социального протеста нещадно эксплуатируемых пролетариев била через край. А
среди эмансипированных евреев оказалось немало покинувших иудейскую общину, но
не ассимилированных христианским обществом. Ярким примером этого широкого
явления был сам Карл Маркс. В раннем детстве он воспитывался в правоверной
общине. А в юности уже пописывал милые христианские стишки. Но подобное насилие
над совестью редко проходит бесследно. И уже в молодости Маркс становится
воинственным атеистом, оказавшись вне природных этнических систем.
Итак,
коммунистические идеи легли на благодатную почву. Маркс верно рассчитал, что
именно пролетариев, которым «нечего терять, кроме своих цепей», легче всего
оторвать от их этнических образований и сделать орудием своих разрушительных
идей. «Весь мир насилья мы разрушим, до основания!» - вот
квинтэссенция и конечная цель идеологии марксисткой антисистемы. А несбыточные
идеалы коммунистического будущего есть лишь прикрытие ее основных
разрушительных задач. «Кто был никем, тот станет всем!» - вот
лозунг, выражавший положение о гегемонии пролетариата, ставший способом
вовлечения пролетариев в антисистему. Этническому же разнообразию был
противопоставлен коммунистический интернационал мирового пролетариата. А
инструментом разрушения стало людоедское учение о классовой борьбе и
пролетарской диктатуре, на практике подразумевающее истребление представителей
всех непролетарских классов.
Религия была
одним из основных элементов этнической самоидентификации европейских народов,
и, тем более, еврейского суперэтноса. Поэтому воинственный атеизм, направленный
на беспощадное разрушение всех религий и верований, стал одним из краеугольных
камней марксисткой идеологии. «Если бога нет, значит все позволено!» - одной
этой гениальной фразой Достоевский сформулировал основной смысл воинствующего
атеизма марксисткой антисистемы.
Особую
ненависть Маркс питал к православию и русским. Он понимал, что сильная,
самодержавная Россия является главным препятствием на пути коммунистической
антисистемы. «Нам ясно, что революция имеет только одного, действительно
страшного врага — Россию» - слова Ф. Энгельса не оставляют сомнений в том, куда
должен был быть направлен основной удар антисистемы. С ним был солидарен и
Бакунин, идеолог русского анархизма и соратник Маркса по первому
Интернационалу, постоянно подчеркивавший, что «задача уничтожения России — это
самая главная задача европейского революционного движения».
Меж тем, Россия, после восшествия на престол Александра II, вступила на путь
реформ. Причем важно отметить, что реформы эти проводились комплексно. В 1861
году была, наконец, осуществлена долгожданная отмена крепостного права. По
закону от 19 февраля 1861 года 23 млн. крепостных крестьян объявлялись лично
свободными, но землей наделялись не в собственность, а в пользование. За право
пользования землей они должны были продолжать платить помещику оброк. Величина
надела и платы за его использование регламентировалась законом. Но, при этом,
крестьяне могли по соглашению с помещиком выкупить землю, используя
государственную ссуду. За двадцать лет после вступления закона в силу, с
помощью ссуды выкупили свои земли 80% крепостных крестьян, на что правительство
истратило 700 млн. рублей. А в 1881 году, после вступления на престол
Александра III, с помощью государственной ссуды одномоментно
выкупились и оставшиеся 20%.
В 1864 году была осуществлена
реформа местного самоуправления. Вся хозяйственная деятельность в губерниях и
уездах отдавалась в земское управление. В них избирались всесословные земские
собрания, которые выбирали исполнительные органы - уездные, городские и губернские управы. В
ведении земства находились школы, больницы, дороги, мосты, продовольственное
обеспечение, страхование, взаимопомощь и многое другое. Причем, предполагалось,
что функции земского самоуправления будут постоянно расширяться. Освобождаемые
крестьяне также получили общинное самоуправление по образцу государственных.
Арендовали и выкупали земли у помещиков они по-прежнему от имени всей общины.
То есть, и после отмены крепостного права общинная форма крестьянской жизни
разрушена не была.
В том же году была проведена судебная реформа. Суды также стали
всесословными. Для решения мелких гражданских дел был введен институт выборных
мировых судей. Для рассмотрения важных гражданских и уголовных дел создавались
окружные суды. Их судьям была дана независимость и несменяемость. Высшими
судебными инстанциями становились судебные палаты и Сенат. По наиболее важным
делам был введен суд присяжных. Создана прокуратура и адвокатура, а также
институт судебных следователей. Были определены точные сроки всех судебных
действий. Таким образом, по мнению С. Платонова, россияне получили «суд скорый,
правый, милостивый и равный для всех подданных». А земская и судебная реформа
казались существенным шагом на пути возрождения народного самодержавия.
Одновременно, была осуществлена и реформа образования. Университеты
получили внутреннюю автономию. Был введен институт вольнослушателей. Школы и
гимназии всех уровней были открыты для всех без различия звания и
вероисповедания. Была создана обширная сеть земских начальных школ. Создавались
первые женские гимназии и высшие училища (врачей и учителей).
Извлекая уроки из Крымской войны, правительство приступило к интенсивному
перевооружению армии. А в 1874 году была завершена военная реформа. Рекрутский
набор и 25-ти летняя служба были заменены всеобщей воинской повинностью с 6-ти летним
сроком. То есть, сословная обязанность была заменена всеобщим воинским долгом
по защите Отечества.
В этот период
продолжилась и территориальная экспансия Российской империи. Еще в 1831 году
7,5 тыс. кочевых казахских семей Старшего Жуза перешли в российское подданство.
В 1845 году их примеру последовали казахи из Старшего Жуза, жившие в Семиречье.
В 1854 году в Семиречье было основано укрепление Верный (Алма-Ата), где
поселилось значительное число казаков и русских крестьян. А в 1860 году, после
разгрома войск Коканда, вся территория Семиречья отошла к России. В 1858 году,
по соглашению с Китаем Россия получила Амурскую область, а в 1860 году –
Уссурийский край. В 1859 году пленением имама Шамиля завершилась тяжелейшая
война в Чечне и горном Дагестане. А в 1864 году было окончательно подавлено
сопротивление в Адыгее и 200 тыс. семей адыгов эмигрировали в Турцию. В 1863
году генерал Муравьев подавил очередное польское восстание. Царство Польское
было ликвидировано, а на его месте было образовано 9 привисленских
губерний. В 1868 году была захвачена Бухара. В 1873 году отряды генерала
Скобелева разгромили Хиву и покорили туркменов. А в 1876 году был завоеван
Коканд. Таким образом, вся Средняя Азия оказалась в руках русских. Они вошли в
соприкосновение с колониями Британской империи, чем вызвали сильное
беспокойство английского правительства.
Но одна
важнейшая внешнеполитическая задача оставалась не решенной. По-прежнему часть дружественных
России православных народов Балкан оставалась под османским игом. Ускоренного
решения этой задачи требовала большая часть русского общества, в котором,
благодаря деятельности Данилевского и Аксакова, идеи панславизма получили широкое
сочувствие. В этих условиях, в 1875 году началось восстание в Болгарии и
Боснии, которое поддержали Сербия и Черногория. Но вскоре сербские войска были
разбиты турками, и возникла угроза оккупации Сербии. И лишь ультиматум, с
которым выступила Россия, спас Сербию от окончательного разгрома. Но резня в
Болгарии продолжалась, и война с Турцией стала неизбежной.
Военная реформа в России не прошла даром.
Несмотря на отсутствие флота и на бестолковые действия генералитета, русские
войска под Плевной, ведомые бесстрашным генералом Скобелевым, а также защитники
шипкинского перевала продемонстрировали чудеса мужества и стойкости. Огромные
турецкие армии на Балканах и в Закавказье были разгромлены. Русская армия вышла
к Константинополю. И вновь Англия и ее европейские союзники спасли Османскую
империю, введя в Черное море огромный флот и в ультимативной форме потребовав от
России прекратить военные действия.
По мирному договору Россия получила Аджарию,
Карс и вернула устье Дуная. Была подтверждена полная независимость Сербии,
Черногории и Румынии, которая образовалась после слияния Валахии и Молдавии.
Сербия и Черногория получили от Турции значительные земли. А Болгария с
Македонией, также как и Босния с
Герцеговиной приобрели широкую автономию под защитой России.
Но
западноевропейцы не желали мириться с усилением роли России на Балканах.
Воспользовавшись тяжелым финансовым положение страны, вызванным большими
расходами на войну и выкуп помещичьих земель для крестьян, а также слабостью
российской дипломатии, они вынудили Россию пойти на пересмотр мирного договора
и значительные уступки Турции. Территориальные приобретения Сербии и Черногории
были аннулированы. Македония была отторгнута от Болгарии и возвращена Турции.
Сама Болгария была расчленена на две части, одна из которых (Румелия) возвращена Турции, и лишена обещанной финансовой помощи. А Босния
и Герцеговина перешли под протекторат Австрии. Одновременно западная дипломатия
провела огромную закулисную работу, чтобы выставить Россию главной виновницей
изменений мирного договора и поссорить
ее с балканскими народами. Усилиями Германии, первым болгарским князем стал
немецкий принц Александр Баттенберг. Правящая немецкая династия, вопреки
стремлению болгарского народа, заняла жесткую антироссийскую позицию.
Изменение
условий русско-турецкого мирного договора произошло на конгрессе в Берлине,
который стал столицей новой кайзеровской Германской империи. Эта империя была
создана в 1871 году с помощью «железного кулака» великого канцлера О. Бисмарка,
который и председательствовал на этом конгрессе. Именно он приложил немало
усилий, чтобы изменить договор не в пользу России. Символично, что это унижение
Россия претерпела в столице новой милитаристской великой державы, над созданием
которой, как мы помним, так славно
потрудились и Екатерина II, и Александр I, и его брат Николай.
Столь явная
недоброжелательность вчерашнего союзника привела к разрыву русско-германских
отношений и созданию антироссийского союза Германии, Австро-Венгрии и
королевства Италии, окончательно сформировавшегося в 1870 году после походов
Гарибальди и войн с Австрийской империей. Вскоре к этому союзу примкнула и
Болгария. В результате Россия, понеся огромные потери в войне, и так и не
добившись своих целей на Балканах, осталась одна, без друзей и союзников.
Реформы Александра II привели к массовому разорению дворянства. После
указа «О вольностях дворянства» 1762 года, последние, из уважаемого служилого
сословия превратилось в паразитический класс. Всё последующее за указом
столетие наблюдалась его стремительная деградация. Лишь небольшой слой
столичного дворянства занимал высшие посты в армии и госаппарате. Большинство
же сидело в имениях или «прожигало» жизнь в столицах. В этих «тепличных»
условиях в дворянской среде наблюдалось резкое увеличение доли субпассионариев, не способных найти свое место в новых
жизненных реалиях. Они могли только «проматывать» деньги, которые выжимали из
крестьян их управляющие, многие из которых были прибалтийскими немцами. Большинство
мелкопоместных дворян, пытавшихся заниматься хозяйством, оказались неспособными
противостоять натиску новых, капиталистических отношений. И, несмотря на
щадящие условия реформы для помещиков, на сохранение для дворянства привилегий,
к 1913 году 79% земли оказалось в руках крестьянских общин. А из оставшихся
21%, значительная часть перешла в руки новых хозяев жизни, чеховских
«Лопахиных». То есть, тех же крестьян, только ставших купцами и
промышленниками.
Феномен
появления, размножения и гибели «лишних» людей в дворянской среде хорошо
прослеживается в литературе XIX века. От фонвизинского «недоросля», через
гоголевские «мертвые души», гончаровского «Обломова»
до его финального аккорда в чеховском «вишневом саду». К концу XIX века в армии подавляющее большинство среди
младшего и среднего офицерского состава было представлено разночинцами.
Аналогичная картина наблюдалась и среди чиновничества. Разночинцы существенно
потеснили дворян в среде интеллигенции. Дворянство, элита русского общества, в
самый переломный момент его развития оказалось несостоятельным, отброшенным на
обочину общественно-политического процесса и растащенным по разным лагерям.
Часть оказалась в консервативно-имперском лагере. Его идеологическим знаменем
стала теория государственного империализма
М.Н. Каткова, из которой выросло «евразийство», а также теория бюрократического
консерватизма К. Леонтьева. Другие
оказались в рядах «западников», третьи – среди «славянофилов». Наконец,
четвертые вообще оторвались от своего этноса и пополнили ряды формировавшихся
тогда в России антисистем, базировавшихся на идеологии нигилизма и атеизма,
проповедниками которого стали народники Михайловский, Чернышевский и
Добролюбов, а также идеологии анархизма Бакунина и Кропоткина.
Но и крестьяне остались недовольны реформой.
Целый век, по их мнению, они кормили помещиков-дармоедов. И потому имели полное
право, если не на всю, то, по крайней мере, на большую часть помещичьей земли. Тем
более что земля для русского человека – божья, или его помазанника – государя. И
почему они должны были ее выкупать у помещиков, которые последние сто лет
владели ею вообще незаслуженно, им было совершенно непонятно. К тому же, какие
участки выделять крестьянам, определяли тоже помещики. И, естественно, они отдавали
им худшие земли. Начавшиеся, в связи с этим, повсеместные крестьянские
волнения, были довольно жестоко подавлены правительством. Таким образом,
пытаясь спасти агонизирующее дворянство, самодержавие нанесло крестьянству
серьезную обиду. Ибо, как справедливо отметил любимец всех россиян А. Чубайс, обращаясь
с предостережением к своим друзьям-олигархам, «справедливость для русского
человека важнее материального благополучия». Крестьяне, используя ссуды
государства, достаточно быстро выкупили выделенные им земли. Но
несправедливость подобного решения земельного вопроса сильно повлияла на их
отношение к самодержавию, а выплата ссуды тяжелым бременем легла на
крестьянское хозяйство.
Либерализация
жизни общества коснулась и евреев. Был принят ряд мер, направленных на
интеграцию еврейства в российское общество через повышение его образовательного
уровня. Для них была отменена обязательность изучения основ православия в
школах и гимназиях. В 1861 году последовало разрешение евреям, окончившим
университетский курс, селиться в Великороссии и занимать различные
государственные должности. Еще раньше право на проживание за чертой оседлости
получили купцы и финансисты. А в 1879 году специалисты со средним образованием:
аптекари, медсестры, акушеры, дантисты, высококвалифицированные ремесленники
также получили право проживать в коренной России. Эти меры дали неожиданные
результаты. Если при Николае евреи успешно бойкотировали попытки правительства
забрать их детей в государственные школы, то теперь еврейские массы,
освобожденные от кагальной опеки, буквально бросились
в школы, гимназии и университеты, сметая на своем пути все преграды и цензы. И
начался процесс их активной эмансипации. Благодаря своему упорству, трудолюбию
и талантам, множество евреев заняло достойное место среди инженеров, ученых,
врачей, адвокатов, деятелей искусства. В конце XIX века появились первые еврейские писатели и
поэты, а также известные художники, композиторы и музыканты. Но особенно
стремительно евреи заняли ведущие позиции в банковском деле, железнодорожном
строительстве и ряде других отраслей промышленности. Так, на Украине, к концу XIX века, по данным «Еврейской энциклопедии», еврейский
капитал контролировал весь банковский бизнес, 59 % лесозаготовок и мыловарения,
46% маслобойного производства, 25% мукомольного дела и пивоварения. Немалая
доля принадлежала евреям и в других отраслях. Так, крупнейшими
сахарозаводчиками страны стали Лазарь и Лев Бродские. Тогда же появился и
первый российский еврей-миллионер, Лазарь Поляков, разбогатевший на финансовых
операциях и железнодорожном буме. При финансовой поддержке парижского
банкирского дома Ротшильдов, еврейскому капиталу удалось монополизировать весь
сбыт российской нефти и почти всю ее переработку. К концу XIX века семейства
Поляковых, Гинцбургов и банкира Каменки входили в десятку богатейших семей
России. А возглавляли этот список царствующий дом Романовых,
промышленно-финансовый дом братьев Нобилей и сибирский купец и банкир Н. А.
Второв. Состояние каждого из них превышало 600 млн. долларов по курсу 2005
года. Кроме них, в десятку входили текстильные короли Морозовы, семья немецких
банкиров Вогау, банкирский дом Рябушинских и хлопковый король Н.Н. Коншин.
Хотя еврейские
промышленники на рубеже веков составляли уже 46% от общего числа капиталистов
зоны оседлости, а среди торговцев и посредников всей России их доля достигала
36%, но все же эти категории составляли чуть больше половины от всего
еврейского населения Империи. Более трети евреев было занято ремесленным
производством. А все более возраставшая конкуренция в ограниченном пространстве
черты оседлости непрерывно ухудшала их экономическое положение, породив
увековеченную пером Шолом Алейхема знаменитую
местечковую бедность. Но при этом, лишь весьма незначительная часть бедных
еврейских ремесленников воспользовалась предоставленным правительством правом
переселиться в другие регионы России, где ощущалась острая нехватка людей этих
профессий.
Также как и в
Европе, только небольшой слой образованных евреев принял православие и
растворился в русском этносе. Значительная часть, оторванная от кагала, но не
сумевшая найти себя в новых условиях, под влиянием идей атеизма, нигилизма, а
затем и марксизма, пополнила ряды антисистем. Становясь профессиональными
революционерами, эти евреи разрывали связь со своим этносом. Вместе с такими же
отщепенцами из русской среды и других российских народов они образовали внеэтническую группу «революционной интеллигенции»,
ориентированную на разрушение всяких национальных традиций и верований.
В Европе отрыв
эмансипированных евреев от своей суперэтнической
системы и поглощение их различными социальными антисистемами приобрел еще
больший размах. Кроме широкого приобщения к марксизму, еврейские массы
устремились в масонские общества. Возникла угроза распада еврейского
суперэтноса. «Стадо» начало разбредаться, что не могло не тревожить пастырей. И
как ответ на этот вызов эпохи в середине XIX века возник сионизм. По мнению ряда израильских
авторов и, частности, П. Полонского, сионизм делится на три направления.
Религиозный сионизм обосновывал возможность самостоятельного возвращения евреев
на «землю обетованную», не дожидаясь прихода мессии. Поселенческий сионизм
призывал к национальному возрождению на исторической родине. И, наконец,
политический сионизм Герцля предполагал создание
еврейского государства как средство решения «еврейского вопроса» и как способ
превращения евреев в «нормальный народ». Но тогда первым сионистом следует
признать вождя декабристов Пестеля. В его планах переустройства России можно
встретить предложение вооружить еврейскую массу и при поддержке русской армии
организовать переселение евреев в Палестину «дабы преградить чрезвычайное
размножение в России сих людей более вредных, нежели полезных для Государства».
Как показывает
ход исторических событий, идеи сионизма весьма далеки от задачи,
сформулированной Пестелем. Очевидно, что небольшой клочок «обетованной» земли не способен вместить
многомиллионное еврейство. Религиозный же сионизм подрывает основы иудаизма,
цементирующего еврейский суперэтнос. А сомнение в искренности идей политического
сионизма связано с фактическим отказом евреев от предложенных им земель в
Центральной Африке, Аргентине и в Еврейской АССР. На мой взгляд, целью
сионизма, сформулированного Моисеем Гессом и осужденного в 1975 году ООН, как
одно из проявлений расизма, стало предотвращение распада еврейского суперэтноса
и борьба за его гегемонию в мире. А все вышеперечисленные направления являются
лишь прикрытием для достижения этих целей. Одним же из средств этой борьбы
стало установления контроля над могущественным еврейским финансовым капиталом.
В России же
развитию антисистем способствовали расширяющиеся химерные контакты не только
между российским и еврейским суперэтносами, но также и между российским и
западно-христианским. Со времен Петра, количество немцев, поступавших на службу
в Россию, непрерывно росло. Практически все прибалтийские немцы в качестве
царедворцев, офицеров, чиновников, управляющих имениями, постепенно оказались в
Великороссии. Многочисленные родственники жен русских императоров, которые,
опять-таки, начиная с Петра, традиционно выбирались только из немок, также
наводнили Россию. Вместе с ними на русской службе оказывались их еще более
многочисленные протеже. Ходил анекдот, что герой кавказской войны генерал
Ермолов, на вопрос царя о том, какой награды он хочет, ответил: - «Государь,
назначьте меня немцем».
Царствующий дом Романовых-Голштейн-Готторпских
После
французской революции, а также возникновения моды на все французское, в России
появилось немало и французских дворян, а также проходимцев всех мастей. А со
времен Екатерины, для освоения новых южных окраин, в Россию привлекалось
множество немецких крестьян-колонистов. В акматической
фазе русский этнос справлялся с этим наплывом, успешно ассимилируя пришельцев.
Но в фазе надлома энергии для столь массовой ассимиляции уже не хватало, и
русских этнос буквально захлебнулся этим потоком. Множество немцев, в
особенности среди колонистов, сохраняли свою веру и национальные традиции. Будучи
отличными служаками и тружениками, они принесли немалую пользу России. Но
широкий контакт на суперэтническом уровне создавал
дополнительные предпосылки для развития антисистем. Для немцев это выражалось в
неприятии чужой им окружающей действительности, которое теперь находило
поддержку в своей церкви и многочисленных соплеменниках. Русские же тяготились
тем, что ими управляют люди с чуждой им ментальностью. Все это приводило к
подсознательному недовольству существующими порядками и стремлению к их
радикальной ломке. Среди колонистов эти суперэтнические
контакты привели к появлению многочисленных сект шундистов
и баптистов. А в городах заставили многих образованных евреев, немцев и русских
покинуть свои этнические системы и влиться в ряды «профессиональных»
революционеров. Развитию антисистемного мышления способствовали и интенсивные
контакты с вошедшими в состав Российской
империи миллионами представителей западнохристианского
суперэтноса: поляками, литовцами, финнами, латышами, эстонцами, а также членами
исламской суперэтнической
системы: азербайджанцами, туркменами, узбеками и таджиками.
Итак, активное
возрождение масонства, широкое развитие антисистем, возникновение сионизма,
победоносное шествие мирового еврейского финансового капитала – вот
исторический фон, на котором развернулся финальный аккорд драмы русского
народа. «Революционная интеллигенция» продолжала раскачивать лодку, используя
все более углубляющийся раскол русского этноса. "Страсть к разрушению есть
творческая страсть", — слова Михаила Бакунина, ставшие основным лозунгом
«профессиональных» революционеров, еще раз подчеркивают основной смысл
существования антисистемы. Воспользовавшись недовольством крестьян реформой
1861 года, Чернышевский и его сподвижники создали революционную организацию
«Земля и воля», заграничными кураторами которой стали Герцен и Огарев. Целью
организации стала попытка поднять крестьян на восстание против самодержавия,
закончившаяся полным провалом. В своей патологической ненависти к царизму «землевольцы» не погнушались даже принять участие в польском
восстании 1863 года.
Потерпев
поражение на всех политических фронтах, эта организация в 1864 году
самораспустилась. Но люди с антисистемным мышлением остались, и число их с
каждым годом росло. И то, что рост их активности пришелся на период проведения
уже упомянутых нами комплексных реформ, лишний раз свидетельствует о том, что
ими двигала не забота о благе России, а всепоглощающая, бесовская страсть к
разрушению. Нравственную несостоятельность этих людей первым увидел гениальный
Достоевский. «Бесы» - название его произведения, в котором раскрывается
сущность «борцов за народное счастье», говорит само за себя. Прототипом
главного героя стал известный политический авантюрист и бандит С. Нечаев,
действовавший в конце шестидесятых - начале семидесятых годов. Автор «Катехизиса
революционера», в основу которого был положен лозунг «цель оправдывает
средства», он был одержим идеей разрушения. Причем, в основе его деятельности
лежали беспринципность, фальсификация и провокация. В 1869 году, едва приняв
участие в первых студенческих волнениях, Нечаев объявил о подготовке на
следующий год всеобщей студенческой революции. Бежав за границу, он назвал себя
членом не существующей революционной организации. Нечаев вошел в доверие к
Бакунину и Огареву и сумел заполучить
деньги из «революционного фонда». Вернувшись в Россию, он представлялся
руководителем русского отдела мифического «Всемирного революционного союза». А,
бросив своих обманутых товарищей и снова сбежав за границу, Нечаев объявил себя
главой несуществующей организации «Народная расправа». Целью всех его
мистификаций было провоцирование людей на решительные революционные действия
без всякого учета их последствий. Методами же борьбы по Нечаеву должны были
стать террор и бандитизм. А всякий, кто посмел бы усомниться в его правоте,
должен был быть немедленно уничтожен. Как это и произошло с одним из его
сподвижников, И. Ивановым.
В последствие,
Бакунин и Огарев решительно отмежевались от «нечаевских» методов. Но, все же,
следует признать, что Нечаев был верным продолжателем разрушительных
бакунинских идей. Также как и подхватившие эстафету народовольцы,
провозгласившие террор и дестабилизацию общества главными средствами своей
борьбы. «Народная воля» вышла из новой редакции «Земли и воли», которая, в свою
очередь, была образована в 1876 году, после провала, развернувшегося в начале
восьмидесятых годов, массового хождения в народ. «Бесы» не смогли
воспользоваться массовыми волнениям крестьян после несправедливой земельной
реформы и поднять их против самодержавия. Неудача пропагандистской работы в
деревне, вызвала сильное раздражение «борцов за народное счастье». И.
Аксаков не без иронии заметил
тогда: «Наши чувствительные демократы
обыкновенно создают из народа какой-то идеал по образу и по подобию своему. И
только в этом виде ему и сочувствуют, не признавая за ним никакого права быть
самим собою, и нисколько не чинясь с истинным образом народным, как скоро
замечают в нем несходство со своим идеалом. Они даже не прочь в таком случае
прибегнуть и к диктаторскому жезлу или просто к палке Петра Великого, чтобы сим
сострадательным способом вогнать народ в рамки своего демократического
подобия!». Великий мыслитель очень точно подметил основное свойство людей с
антисистемным мышлением - видеть в народе только податливую глину, легко
поддающуюся руке ваятеля. И их сильнейшее возмущение, когда вдруг
обнаруживается, что это далеко не так.
Именно попытки не допустить успешного
проведения реформ и дестабилизация общества стали основным направлением
деятельности «народников» в восьмидесятые годы. А координировались и
финансировались эти действия из-за границы, герценовским «революционным фондом»
и бакунинским «Альянсом интернациональных братьев». Ну а эти фонды и альянсы
получали деньги от международных организаций, заинтересованных в разрушении
России. Порвавший в последствие с революционерами известный публицист Лев
Тихомиров в своих воспоминаниях отмечал: «Еще в 1879—1881 годах я, переживая
жизнь заговорщика, почувствовал, что мы все..., воображая делать все по-своему,
действуем, однако, словно пешки... в виду достижения цели не нашей, а какой-то
нам неизвестной... Я уже давно не мог отрешиться от ощущения какой-то
всесильной руки, нами двигающей...».
Главной
кузницей «профессиональных» революционеров стали университеты. Вместе с
образованием, в них русским, еврейским, польским и немецким разночинцам
прививались антисистемные идеи, отрывавшие их последователей от своих
этнических групп. В короткий срок разночинцы стали преобладающим слоем русской
интеллигенции, способствуя повышению ее революционности. Сотни выпускников
университетов стройными колоннами пошли в народ, агитируя его на борьбу с
самодержавием. Своими действиями, а также развернутой компанией террора против
царя-реформатора и его высших сановников, они провоцировали правительство на
жесткие ответные меры, стараясь поссорить общество с самодержавием и сорвать
реформы. И хотя среди крестьян «народники» успеха не добились, но изолировать власть
от «передового» общество сумели. Царь, напуганный возможностью проникновения в
земские учреждения революционной заразы, приостановил планы постепенного
расширения прав земского самоуправления. Фактически эти молодые люди, обманутые
антисистемой, пожертвовали собой ради того, чтобы вызвать негативное отношение
к самодержавию со стороны общественных кругов. Апофеозом этого процесса стал
оправдательный приговор, вынесенный в 1878 году судом присяжных Вере Засулич, покушавшейся
на генерал-губернатора Трепова.
Вынесенный под всеобщий восторг и одобрение. Поистине, можно лишь воскликнуть
вслед за И. Тальковым: «Родина моя, ты сошла с ума!».
В 1879 году
«Земля и воля» распалась на умеренный «Черный передел» Г. Плеханова, и взявшую
курс на тотальный террор «Народную волю». «Черный передел», выступавший за
продолжение агитации среди крестьянства, быстро сошел с политической сцены. А
его глава вскоре стал первым российским марксистом, сделавшим ставку на
рождавшийся российский пролетариат. А вот «Народная воля» оставила глубокий и
кровавый след в русской истории. Среди
ее лидеров и активных членов были такие известные лица, как Н. Желябов, А. Михайлов,
Л. Тихомиров, С. Перовская, Н. Кибальчич, С. Халтурин, А. Ульянов, имена
которых до сих пор носят многие улицы наших городов. Народовольцы повели
настоящую охоту на царя-реформатора, организовав на него шесть покушений,
последнее из которых завершилось в 1881 году гибелью императора от бомбы
Гриневицкого.
Реакцией на
убийство царя стала волна еврейских погромов, прокатившаяся по Украине и
Бессарабии. По мнению И. С. Аксакова, причиной этих погромов стало копившееся
десятилетиями недовольство крестьян, проживавших в зоне черты оседлости, кормческой, ростовщической и посреднической деятельностью
евреев, душивших их кабалой процентов. Для социального взрыва достаточно было
одной искры, каковой и стало убийство императора, вину за которое молва
возложила на евреев-революционеров. И, действительно, выходцы из еврейской
среды играли заметную роль среди «профессиональных» революционеров, так как из всех социальных и этнических групп России,
именно евреи меньше всего ассоциировали свое будущее с царизмом. Но, как мы уже
отмечали выше, вливаясь в революционные антисистемы, и русские и евреи покидали
свои этнические сообщества, становясь враждебными им.
Правительство
Александра III не могло быть знакомо с тонкостями этногенеза, и
потому, напуганное массовым участием евреев в революционном движении,
попробовало вернуться к политике государственного антисемитизма. «Майские»
указы 1882 года были направлены на ограничение прав евреев в коренной России.
Но к этому времени империя уже «сидела на игле» международных кредитов. Огромные
расходы на выкуп крестьянских земель и войну с Турцией в очередной раз
расстроили государственный бюджет. А финансовым представителем России на
переговорах с мировыми банками стал небезызвестный Леонель
Ротшильд. И он доходчиво объяснил Александру III, что если положения майских указов будут
реализованы, то в дальнейших займах России будет отказано. Реакцией на все эти
события стал отъезд около 100 тысяч еврейских семей в США. Тогда же началась
первая «алия», то есть переселение евреев в Палестину, на землю «обетованную».
Переселение осуществлялось на деньги Ротшильдов под контролем сионистского
«Общества колонизации Палестины».
Итак, главной задачей боевиков-народовольцев была дестабилизация
обстановки и недопущение успеха реформ, проводимых самодержавием. Хотя в
условиях раскола этнического поля, любые реформы, удовлетворяя одну часть
этноса, неизбежно должны были вызвать недовольство другой. К тому же царское
правительство, проводя столь судьбоносные преобразования, не удосужилось узнать
мнение народа. Все было отдано на откуп бюрократии. И потому земельная реформа
привела к обнищанию освобожденных крестьян, получивших худшие земли, за которые
они должны были платить полноценный оброк. А обнищание крестьян, составлявших
основную массу населения, в свою очередь, привело к сужению внутреннего рынка и
серьезному спаду в развитии промышленности, продолжавшемуся в течение всего
оставшегося времени правления Александра II. И земское
самоуправление под влиянием бюрократии и революционных эксцессов получилось
сильно усеченным, и в дальнейшем его функции постоянно сужались. Можно сказать,
что бюрократия разорвала последнюю связь самодержавия с народом. Заменившая в
системе управления быстро слабеющее дворянство, и теперь уже не сдерживаемая
ничем, она в свою очередь начала стремительно деградировать. Самодержавие,
лишенное надежной опоры, оказалось в вакууме, и участь его была предрешена.
Вступление на
престол Александра III сопровождалось борьбой двух властных группировок
за влияние на царя. Умеренно-либеральную возглавлял министр внутренних дел
Лорис-Меликов, а консервативную – обер-прокурор Святейшего Синода Победоносцев.
Лорис-Меликов предлагал реализовать план, одобренный Александром II незадолго до его гибели и предусматривавший
постепенное расширение полномочий земского самоуправления и созыв собрания
земских представителей. По сути, это было возрождение Земских Соборов времен
Московского царства, на чем давно настаивали славянофилы. Победоносцев же, в
условиях нарастания «народовольческого» террора, выступал за консервацию
имперско-бюрократической системы. После недолгих колебаний Александр III взял сторону Победоносцева. И до конца жизни он
выдерживал политику, направленную на недопущение изменений в российском
политическом устройстве. А в попытках спасти самодержавие сделал ставку на
дворянство и, в первую очередь, на офицерство. В кадетских корпусах была
усилена воспитательная работа. В армии насаждался особый кодекс чести офицера.
Были даже узаконены дуэли. Если офицерское собрание принимало решение, что
дуэль является единственным выходом из возникшего конфликта, то уклонившийся от
нее немедленно изгонялся из армии.
С помощью
решительных и жестких мер правительству удалось подавить террористическое
движение, уничтожив лидеров «Народной воли». Для борьбы с разлагающим влиянием либеральной
интеллигенции была введена жесткая цензура печати, ликвидирована
университетская автономия. Эти меры в значительной степени лишили разрушителей
российской государственности возможности влиять на умонастроение народных масс
и потому вызвали «благородное» негодование в интеллигентских кругах. Но как
справедливо заметил Л. Тихомиров: «Судить о
мнениях народа по голосу печати - это значит сделать
интеллигенцию представительницей всего народа и отдать мысль правительства во
власть стремлений интеллигенции».
Циркуляр «о
кухаркиных детях» закрыл доступ в гимназии, а,
следовательно, и в университеты, детям простолюдинов. Одновременно, были
предприняты меры по усилению роли дворянства в жизни государства. Прерогативы
земств были значительно сокращены, влияние дворянства в них было искусственно
увеличено. Для контроля за крестьянскими общинами создается институт «земских
начальников», выбираемых из потомственных дворян и обладавших широкими
полномочиями. Для спасения разоряющегося поместного дворянства значительные
средства госбюджета аккумулировались Дворянским банком, который выдавал
огромные ссуды на развитие помещичьих хозяйств. Созданный одновременно с ним
Крестьянский банк также работал на поддержание помещиков, так как в основном
занимался кредитованием зажиточных крестьян, приобретавших часть помещичьих
земель на выгодных для помещиков условиях.
Но все эти меры не смогли спасти поместное дворянство.
Помещики бездумно растратили выделенные ссуды и доходы от продажи земли и, в
основной массе, не сумели наладить эффективное товарное производство в своих
имениях. Как отмечали исследователи этого периода, несмотря на патерналистскую
политику правительства, поместное дворянство уступило политическую власть
бюрократии, экономическую власть – буржуазии, а идейную – интеллигенции. Даже в
офицерской среде разночинцы в
значительной мере вытеснили дворян.
При Александре III активное
вмешательство правительства в экономическую жизнь привело, хотя и не сразу, к
резкому росту промышленности и торговли, укреплению научного и технического
потенциала страны, а также ее военной мощи. Можно сказать, что это была вторая,
после Петра I, попытка государства осуществить индустриализацию страны. Но если
петровские начинания закончились полным провалом, то при Александре III усилия правительства увенчались
успехом. Промышленный рост был обеспечен активной протекционистской политикой,
созданием крупного госсектора в военных отраслях, выделением большого объема
госкредитов и госзаказов, а также созданием условий для привлечения иностранных
инвестиций. «Локомотивом» этого процесса, в прямом и переносном смысле стало
железнодорожное строительство. Железнодорожный «бум» начался сразу после реформы
1961 года. За двадцать лет, прошедших после отмены крепостного права, в
основном за счет частного капитала, протяженность железных дорог выросла с 2 до
22 тысяч км. При Александре III железнодорожное строительство велось с еще
большим размахом, причем уже в значительной мере на государственные средства. Для
оживления дальневосточной торговли и освоения природных богатств Сибири в конце
правления Александра III началось грандиозное строительство Транссибирской
магистрали, завершенное в 1902 году. И в последние годы существования
Российской Империи темпы железнодорожного строительства продолжали нарастать. К
1913 году было построено 77 тыс. км железнодорожных путей, а эксплуатационная
протяженность железнодорожных линий составила 58.5 тыс. км. В среднем, в год
прокладывались пути, по протяженности равные двум веткам Москва – Санкт-Петербург.
И это притом, что все строительство велось вручную! О подобном размахе, несмотря
на развитие строительной техники, современная Россия может только мечтать. Для сравнения,
в 2003 году в РФ эксплуатационная протяженность железнодорожных линий общего
пользования составляла всего 87 тыс. км.
Железнодорожный бум потянул за собой и бурное
развитие тяжелой промышленности. К концу XIX века Россия
стремительно ворвалась в десятку ведущих индустриальных держав, выйдя на 6-е
место по объему промышленного производства. Особенно сильны были российские
позиции в добывающих отраслях и производстве металла, где она вошла в тройку, а
по добыче нефти вышла на первое место в мире. Фактически годы правления
Александра III стали периодом «большого скачка» в промышленном развитии России. По темпам
экономического роста в этот период наша страна обгоняла всех.
Именно тогда во всю
мощь и развернулось старообрядческое купечество. Несмотря на значительный рост
еврейского капитала и широкое привлечение иностранных инвестиций, к концу XIX века старообрядцы-миллионеры смогли сохранить свои ведущие позиции во многих
отраслях, прежде всего, легкой промышленности России. Разбогатев, они всеми
силами старались улучшить жизнь своего народа, поднять его культуру, признавая
благотворительность одним из основных условий спасения души богатого человека. Как
отмечал Ю. Голицын в статье «Предпринимательство и русский характер» (журнал
«Русский предприниматель» ноябрь 2001 год) «Стремление избежать душевного
разлада между «неправдой денег» и понятием справедливости… было главной
внутренней пружиной, вызвавшей мощный взрыв благотворительности и меценатства
во второй половине XIX - начале XX веков… И это делалось по-русски широко,
щедро, с размахом, а в последние годы, и с тонким художественным вкусом». Тысячи
благотворительных обществ, храмы, больницы, приюты, столовые, школы,
библиотеки, картинные галереи, театры, студии, стипендии молодым талантам – за
всем этим стояло русское купечество. Только по Москве ежегодная сумма,
выделяемая на благотворительность, превышала 4 млн. золотых рублей. Имена
крупнейших меценатов: П.М.Третьякова, П.И. Щукина, К.Т.Солдатенкова, С.И.Мамонтова, С.Т.Морозова, В.А. Кокорева, Г.Г. Солодовникова, Рябушинских,
Прохоровых, Стахеевых, Коноваловых гремели на всю страну. То бескорыстное
меценатство не имело ничего общего с нынешним спонсорством, стремящимся
получить максимальную выгоду от каждого вложенного в благотворительность рубля.
Именно благодаря этим меценатам на рубеже XIX и XX веков наблюдался небывалый расцвет русского искусства и науки, названный в
последствие «серебряным веком». В последней трети XIX века
трудились великие химики Д.И. Менделеев и А.М.Бутлеров,
математики П.Л. Чебышев, А.М.Ляпунов, А.А.
Марков, С.В. Ковалевская. Физики А.Г.
Столетов, П.Н. Яблочков, А.Н. Лодыгин. Биологи и физиологи К.А. Тимирязев, И.М.
Сеченов, И.И. Мечников, И.П. Павлов. Выдающиеся географы П.П. Семенов-Тяньшанский, Н.М.Пржевальский,
Н.Н. Миклухо-Маклай. Ученые-изобретатели А.Ф. Можайский (аэродинамика), К.Э.
Циолковский (ракетостроение), Н.С. Славянов (электросварка), М.О. Доливо-Добровольский (электродвигатели), Д.К.Чернов (металлургия), С.О. Макаров (кораблестроение),
А.С. Попов (радио). В этот период работал выдающийся историк В.О. Ключевский,
философ В.С. Соловьев. Продолжали творить гениальные писатели Л.Н. Толстой,
Ф.М. Достоевский, И.А. Гончаров, Н. Лесков, А.Е. Салтыков-Щедрин. Драматург
А.Н. Островский. Поэты Н.А. Некрасов, Ф.И. Тютчев, А.А. Фет, А.Н. Майков. Начал
творческий путь А.П.Чехов. Создавали свои творения
композиторы Л.П. Мусоргский, А.П. Бородин, Н.А. Римский-Корсаков, Ц.А. Кюи,
М.А. Балакирев, П.И. Чайковский. Художники Н.И. Крамской, В.Г. Перов, Н.Н. Ге, И.Е. Репин, В.И. Суриков, В.М. Васнецов, В.В. Верещагин,
И.И. Левитан и многие другие.
Развитие
тяжелой промышленности в России было во многом искусственным. То есть, оно
осуществлялось не на деньги национального купечества, которое вкладывалось, в
основном, в легкую промышленность, а за счет государственного бюджета и
привлечения иностранных инвестиций, которые доходили до 40% от общего объема
капиталовложений. Вместе с капиталами, иностранные инвесторы принесли в Россию
и жесткие порядки, весьма далекие от тех, что исповедовали купцы-старообрядцы.
Поэтому Александр III, верный
принципам патернализма, вынужден был вмешаться в производственные отношения в
промышленности. Для защиты рабочих от
произвола предпринимателей были созданы фабричные инспекции. Был введен запрет
на ночные работы для женщин и детей, ограничение на продолжительность рабочего
дня, положение об обязательном школьном обучении детей, работающих на фабриках,
об определении порядка и условий найма и увольнения рабочих.
Особенно
сильны были позиции заграничных инвесторов в банковском секторе и в добывающих
отраслях. Здесь они могли рассчитывать на получение быстрой отдачи,
ориентируясь на извлечение максимальной
прибыли, которая уходила за границу. Поэтому правительство вынуждено было
вкладывать в индустриализацию огромные бюджетные средства, которые выжимались
из простого народа, то есть из крестьянства, составлявшего более 85% населения.
И хотя тяжелый подушный налог был отменен, но увеличение косвенных налогов
привело к дальнейшему обнищанию крестьян. Можно сказать, что вторая
индустриализация, также как первая, а в последствие и третья, сталинская, была
проведена за счет ограбления русского мужика.
Но другого выхода у России в то время не было. Еще
Крымская война продемонстрировала колоссальное отставание страны в вооружениях,
обусловленное отсутствием современной военной промышленности. Западные империи,
за счет ограбления колоний, к середине XIX века сумели резко поднять свою экономическую мощь.
Это позволило им содержать огромные
армии, формируемые на принципе всеобщей воинской повинности. Поэтому, в
условиях нарастающей научно-технической революции, качество вооружений и
развитие военной инфраструктуры вышло на первый план. Дальнейшее отставание в
этой сфере уже не могло быть компенсировано одной доблестью русских войск, и
потому ставило под угрозу само существование России, как независимого
государства. Поэтому ждать, пока национальный капитал самостоятельно поднимет тяжелую
промышленность и обеспечит армию современным вооружением, правительство уже не
могло.
Таким образом, формирование промышленности в России
происходило по двум направлениям. Развитие «снизу» наблюдалось в легкой
промышленности, где тон задавали купцы-старообрядцы. Имея стабильный рынок
сбыта и большие доходы, они не нуждались в привлечении стороннего капитала.
Большинство предприятий были семейными. Акционирование и проникновение
банковского и иностранного капитала здесь почти не наблюдалось. Центром этого
направления была Москва. Московское купечество олицетворяло собой национальный
путь развития капитализма в России.
Развитие
«сверху» было характерно для тяжелой и, прежде всего, военной промышленности.
Здесь наблюдалось сращивание бюрократической верхушки с компрадорской
буржуазией и образование олигархии.
Происходила быстрая монополизация этого сектора. Ситуация в тяжелой
промышленности характеризовалась необходимостью крупных и длительных
капиталовложений, при узком рынке сбыта. Это порождало активное акционирование
и, как мы уже отмечали выше, широкое привлечение государственного, банковского
и иностранного капитала. Финансовым центром этого сектора экономики стал
Санкт-Петербург. Интересы олигархов были далеки от самодержавных принципов.
Обладая огромными финансовыми возможностями, они объективно становились
серьезной угрозой для традиционной российской государственности.
Индустриализация
тяжелым бременем легла на плечи крестьянства. Его экономическое положение
непрерывно ухудшалось. Кроме высоких налогов, на них давила необходимость
выплаты выкупных ссуд. На это накладывался рост цен на промышленные товары,
вызванный протекционизмом, то есть защитой национальной промышленности от
наплыва дешевых западных товаров, и быстрая монополизация в тяжелой индустрии. Хроническое
недоедание, ставшее уделом многих крестьянских семей, привело к тому, что
призывные комиссии выявляли до 20% не годных к воинской службе. А в 1891-1892
годах, вследствие неурожаев, в стране разразился настоящий голод.
Положение
крестьянства усугублялось грубыми просчетами правительства. По отношению к
крестьянской общине в тот период сформировалось два подхода. Западники видели в
общине главный тормоз в развитии товарного производства в деревне и призывали к
ее ликвидации. Славянофилы справедливо видели в общине залог стабильности
русского общества и главную опору самодержавия. Но они считали необходимым
сохранить ее в неизменном виде, без учета глубоких изменений в экономике
страны. Александр III в этом вопросе принял сторону славянофилов. Был
принят ряд указов, направленных на ограничение возможности выхода из общины и
предотвращение дробления участков. Консервация общины при высокой рождаемости и
снижении детской смертности вследствие развития земской медицины привели в
конце XIX века к
сильной перенаселенности в сельских районах европейской России. Смягчить
положение могла организация широкомасштабного переселения крестьян в пустующие
лесостепные области Сибири и Дальнего Востока. Но правительство так и не
предприняло практических шагов в этом направлении. А у самих крестьян,
вследствие продолжавшегося падения пассионарного напряжения в фазе надлома,
энергии для столь решительных действий уже не было.
Все это
приводило к массовому разорению крестьянских хозяйств и появлению сельского
пролетариата (батраков). «Замораживание» общины не только не помешало, но и
прямо способствовало социальному расслоению крестьянства. Крепкие кулацкие
хозяйства, имея возможность скупать помещичьи земли, создавали крупные товарные
производства, широко используя труд батраков. А так как предложение, из-за появления
в большинстве крестьянских хозяйств избытка рабочих рук, превышало спрос, то
кулаки получили возможность нещадно эксплуатировать своих работников. Работая
практически за пропитание, последние уже не имели шансов завести собственное
хозяйство. Поэтому социальная напряженность в деревне постоянно нарастала. Значительная
часть сельских пролетариев устремилась в город, нарушив равновесие на городских
рынках труда. Столь резкий приток рабочей силы, несмотря на жесткий контроль
правительства, не мог не привести к усилению ее эксплуатации.
Некоторые
попытки перераспределения налогов на имущие классы серьезных результатов не
дали. Чтобы не оттолкнуть инвесторов, правительство не решилось увеличить
налогообложение промышленников. Положительное сальдо во внешней торговле
использовалось, в основном, на поддержание стабильности рубля. Огромные
средства отвлекались на кредитование гибнущего помещичьего землевладения.
Поэтому денег на индустриализацию, несмотря на режим жесткой экономии
государственных расходов, катастрофически
не хватало, и правительство все активней прибегало к внешним займам. К
концу XIX века на
выплату процентов по кредитам уходило уже более 20% бюджета. Парадокс состоял в
том, что рост промышленного потенциала страны сопровождался ростом внешнего
долга, что характерно для развития страны по пути государственного капитализма
с опорой на иностранные инвестиции.
По началу, крупнейшим кредитором России была Германия. Но
из-за протекционистских мер российского правительства, направленных на защиту
внутреннего рынка от наплыва немецких промышленных товаров, и ответных мер
Германии по защите немецкого рынка от дешевого российского зерна, отношения
между странами резко ухудшились, и германские банки отказали России в кредитах.
Тогда Франция выкупила долговые обязательства России и предоставила ей новые
кредиты на достаточно приемлемых условиях. Так началось неожиданное сближение
вчерашних непримиримых врагов, заключивших в 1893 году франко-российский союз.
Но неожиданная помощь была предоставлена отнюдь не бескорыстно. Франция
готовилась к неизбежной войне со стремительно укреплявшейся сверхмилитаризированной
Германией, жаждавшей передела колоний. И Россия должна была в будущем оплатить
кредиты кровью своих солдат.
Но пока
Александру III удавалось избежать военных конфликтов, хотя несколько
раз столкновение интересов Англии и России в Афганистане и на Балканах грозили
перерасти в войну. За это он был прозван «Миротворцем», хотя его политика на
Балканах была верхом бездарности. Английская дипломатия умело играла на раздражении,
которое вызывала у Александра антироссийская политика утвердившегося на
болгарском престоле немецкого принца Баттенберга. В результате русский царь не
поддержал произошедшее при этом принце объединение Болгарии в единое
государство, в то время как англичане выставили себя «искренними» защитниками
интересов болгарского народа. Парадокс, но Россия, потратившая столько сил и
пролившая столько крови ради освобождения балканских народов, оказалась вдруг в
роли противника окончательного освобождения Болгарии. Русские офицеры из
болгарской армии были отозваны, и Россия
потеряла свое влияние в этой стране. И хотя Баттенберга все-таки сместили, но
на его место был избран австрийский принц Фердинанд Кобургский.
Для интересов России это означало, что «хрен редьки не слаще». А вскоре русский
царь не сумел предотвратить войну между Сербией и Болгарией за Македонию, которая
была спровоцированную интригами Австрии и Германии. И тогда правящие элиты
балканских стран окончательно утратили веру в способность России выступать
гарантом их безопасности. В дальнейшем, они предпочитали отстаивать свои
интересы, играя на противоречиях между Англией и Францией с одной стороны, и
Германией и Австро-Венгрией с другой. Так, своими неосторожными действиями, Александр
III надолго лишил Россию самых искренних друзей. И
потому знаменитая фраза российского императора о том, что у России есть только
два союзника – русская армия и русский флот, звучит как приговор его
собственной неумелой политике.
Еще больше
ошибок Александр III совершил в
национальном вопросе. В то время все подданные императора по соотношению их
прав и обязанностей подразделялись на православных, иноверцев и инородцев. К
инородцам относились кочевые народы Севера, Сибири, Поволжья и Средней Азии.
Они не имели политических прав, но практически не имели и обязанностей. Народы
эти, за исключением казахов, киргизов и туркменов, были очень малочисленными.
Они обладали широкой автономией, и попыток их русификации правительство никогда
не предпринимало. Фактически на положении инородцев оказались и присоединенные
в конце XIX века оседлые народы Средней Азии. К инородцам
были причислены и евреи. Но здесь баланс прав и обязанностей был нарушен.
Ограниченные в правах как другие инородцы, евреи были лишены самоуправления и
не были освобождены от налогов и воинской повинности.
К иноверцам
относились католики Польши и Литвы, лютеране Прибалтики и Финляндии, прибалтийские немцы и немцы Поволжья и Крыма,
мусульмане Северного Кавказа, татары, башкиры, а также армяне-грегорианцы. Политические элиты этих народов в значительной
степени интегрировались в русское дворянство, но их церкви преследованиям не
подвергались, и попыток русификации народных масс не предпринималось.
Православные
народы России подразделялись на русских и нерусских. К нерусским относились
грузины, молдоване и финно-угорские народы Поволжья, Урала и Сибири. Последние
не имели собственных землевладельческих элит, а грузинские и молдавские
землевладельцы были практически полностью интегрированы в русское дворянство. Но
народные массы русификации также не подвергались, хотя некоторые небольшие
финские народы Севера европейской России были ассимилированы русским этносом
естественным образом. Русскими в Империи считали как собственно русских,
которых именовали великороссами, так и украинцев, официально называемых
малороссами, а также белорусов. Язык и культура украинцев и белорусов
преследованию не подвергались, хотя навязанная этим народам в период польского
господства униатская церковь в 1875 году была запрещена.
К концу XIX века российский суперэтнос значительно
усложнился. В него влились якуты, буряты, хакасы, тувинцы, алтайцы, казахи,
калмыки, молдоване, грузины, армяне, азербайджанцы, осетины, дагестанцы и
большинство других народов Северного Кавказа. К началу фазы надлома максимально
усложнился и русский этнос. В качестве субэтносов в него вошли карелы, коми,
казаки. Выделились субэтносы дворян, староверов, сибиряков, поморов, консорция интеллигенции.
Александр III нарушил
принцип национальной политики российского самодержавия – терпимость и уважение
к чужой культуре. Пытаясь консолидировать нацию на опасном этапе ее развития,
он взял курс на тотальную русификацию. Озабоченность Александра влиянием
национального вопроса на судьбу Российской Империи имела основание. К концу его
правления численность русских в России составляла уже только 47%. Причем более
30 млн., то есть четверть всего населения тогдашней России, входили в другие
суперэтносы: западно-христианский, еврейский и исламский. Император решил
волевым усилием исправить положение. Евреи были лишены прав, полученных
ими при Александре II, и загнаны обратно в черту оседлости. Преследованию
поверглись лютеранская церковь и немецкий язык во внутренних областях России.
Сильные гонения испытала грегорианская церковь армян. В Польше и Литве русификация
проявлялась в замене национальной элиты русскими управленцами и широким
внедрением в государственные сферы русского языка. В Грузии и Бесарабии проводилась политика языковой русификации, путем
создания большого числа русских школ. Сильному давлению подверглись также украинцы
и белорусы. Их движение за сохранение языка и культуры преследовалось особенно
жестко.
Все эти меры, естественно, дали обратный результат и привели
к всплеску национализма на окраинах Империи. Особенно болезненно действия
российского императора отразились на взаимоотношениях братских русского и
украинского народов. Меры по русификации дали повод врагам самодержавия назвать
Российскую Империю «тюрьмой народов», способствуя интенсивному вовлечению в
революционную деятельность национальных элит окраин России.
Тем не менее,
внешне казалось, что твердая и
последовательная политика Александра III, направленная на увеличение экономического
потенциала страны и ее военной мощи, на подавление революционного и
либерального движения, на консолидацию общества, на укрепление общины и
утверждение главенствующей роли православия, как основных опор самодержавия,
увенчалась успехом. Никогда еще государство Российское не казалось столь
прочным и могущественным. Но болезнь, вызванная расколом русского этноса и
связанные с ней осложнения в виде
различных революционных антисистем, была не излечена, а лишь загнана внутрь. И
после ранней и внезапной кончины отличавшегося могучим здоровьем государя, эта
болезнь, отягченная грубыми просчетами самого Александра III, вырвалась наружу с новой силой, обрекая
самодержавие на неизбежную гибель. Своеобразным знамением надвигающейся трагедии стали кровавые события
на Ходынском поле*, с которых начался крестный путь на Голгофу
последнего российского императора, новомученика Николая II.