Вторая струя

Люди божьи, проникая

В глушь и дикие места,

В дух народный насаждали

Образ чистого Христа…

А. Майков «Пушкину».

Взгляд на события, происходившие во Владимирской Руси в конце XIII – начале XIV веков показал, что в ней не нашлось князей, достойных дела Великого Александра Невского. Каждый боролся только за усиление своего личного удела, за накопление богатств и никто не думал обо всей Владимирской земле. Казалось, что живительная струя пассионарности, принесенная сподвижниками Александра, уйдет в песок обскурации, но эстафету витязей, с мечом в руках отстаивавших великие идеи Невского, подхватили пассионарии иного склада. Не имея возможности силой оружия защищать свои идеи, они нашли применение своим силам в единственно возможном в тот период месте – в монастырях! Подтверждением этого факта явился стремительный количественный и качественный рост монастырей, начавшийся в конце XIII века.

Церковь и княжеская власть, думая об укреплении православия, всегда заботились о строительстве новых церквей и монастырей. Однако в первой половине XIII века во Владимирской Руси было построено только пять монастырей, и причиной этого было не отсутствие у церкви достаточных средств и возможностей, а нехватка людей, желающих принять схиму. Да и шли в монахи в то время люди в основном слабые, не сумевшие найти свое место среди тягот мирской жизни и искавшие в монастырях приют и защиту. Но уже во второй половине XIII века только на северо-востоке было построено 16 новых монастырей, а в XIV веке - более 120! Причем и количественно и качественно состав братии в них отличался от прежних монастырей кардинально.

Уже митрополит Кирилл, формально сохраняя резиденцию в Киеве, большую часть времени проводил во Владимире. Он и другие пассионарные иерархи русской православной церкви, привлеченные политикой Александра Невского, развернули бурную деятельность по укреплению церкви на владимирской земле. Создаваемые ими монастыри начали наполняться пассионариями, уходившими из разоренной Русской земли, а также пассионарными потомками первых соратников Александра. Вера для этих сверхэнергичных людей, воспитанных в традициях православия, становилось не просто привычным атрибутом, а делом всей их жизни. Наряду с монастырями, создаваемыми церковью, появилось и стало бурно развиваться движение монахов-«пустынников». Эти люди уходили в дремучие леса и жили в «пустыни», проводя годы в одиночестве и молитве, терпя лишения и нужду ради спасения души. Слава об их подвигах быстро распространялась по Владимирской земле, и постепенно к ним присоединялись другие иноки. Так складывались новые монастыри, вокруг которых сразу же начинали образовываться посады, крестьянские поселения, наполнявшиеся по преимуществу людьми активными, энергичными, ищущими не только материальной, но и духовной пищи. Расчищались поля, пролагались дороги, образовывались средоточия ремесла и торговли. Часто основатель монастыря, видя успех своих трудов, уходил на новое место, в новую «пустынь», и все повторялось сначала.

Подобное развитие событий было возможно только в случае, если общественное мнение сочувствовало деяниям «пустынников». А это свидетельствовало о росте числа людей, неравнодушных к вопросам веры, что в свою очередь указывает на рост пассионарного напряжения в системе. Все более широко распространялась практика отказа части имущества в пользу монастырей, князья часто даже передавали монастырям часть своих вотчинных земель вместе с жителями. С каждым годом все большее число свободных землепашцев, ремесленников и торговых людей, вдохновленных нравственным примером великих «пустынников», устремлялось в глухие леса, где устроялись монастыри.

Правда существует и другое объяснение массового исхода населения в монастырские земли, указывающие на материальные выгоды жизни при монастырях, освобожденных от дани в пользу монголов. Это объяснение отчасти справедливо для «официозных» монастырей, устраиваемых по указанию князей или высшего духовенства вблизи больших городов. Однако оно не может удовлетворить исследователя при изучении процессов заселения дремучих лесных территорий вокруг монастырей, возникших из «пустыней», что требовало громадных физических и моральных усилий при отнюдь не скорой материальной отдаче. Кроме того, ранее для славян было характерно расселение по долинам крупных рек. И потому заселение «глухих» лесных водоразделов, кроме огромных физических затрат, приводило к изменению всего хозяйственного уклада, что возможно только при достаточно высоком уровне пассионарного напряжения.

Между тем страстные проповеди иноков–«пустынников», их яркий жизненный пример способствовали изменению нравственных основ жизненного уклада в монастырских землях. Это, наряду с изменением быта славян вследствие освоения нетрадиционного ландшафта и сближения его с бытом финно-угров, также стекавшихся в монастырские земли, приводило к формированию консорций новых людей, объединенных не национальностью, а идеей бескорыстного служения православной вере и русской земле. Землепашцы и ремесленники именовались на Руси смердами, то есть мужами. Но с XIV века смерды, селившиеся на монастырских землях, чтобы подчеркнуть свою искреннюю приверженность вере, стали называть себя христианами (крестьянами), тем самым, выделяя себя из общей массы населения. Таким образом, подвижническая деятельность благоверных иноков, их высочайших авторитет среди всех слоев Владимирского общества способствовали формированию и быстрому распространению нового стереотипа поведения, главный императив которого в краткой формулировке Л.Н. Гумилева звучит как: «Будь тем, кем ты должен быть». Этот императив поведения, основанный на чувстве долга перед верой, народом и Отечеством, характерный для фазы подъема, резко отличал его носителей от основной массы распадавшегося владимирского этноса, пребывавшего в фазе обскурации.

Самым ярким представителем новой волны «пустынников» стал преподобный Сергий Радонежский, основавший десять монастырей, и в том числе самый знаменитый из них – Троице-Сергиевскую лавру, ставшую на многие века центром и средоточением русской духовности. Его сподвижники и ученики продолжили благородное дело «пустынничества». Так, преподобный Авраамий Галичский основал четыре монастыря, Макарий Унженский — три, Дионисий Глушицкий — три и четвертый восстановил, Ферапонт Белоезерский, Димитрий Прилуцкий, Стефан Махрицкий — по два. Преподобные Кирилл Белозерский и Стефан Пермский своими многолетними упорными трудами способствовали приобщению к православной вере финно-угорских народов Заволжья и Приуралья.

Эта вторая, более мощная струя пассионарности, постепенно превратилась в бурный поток, прорвавший плотину обскурации, закрутивший в своих водоворотах этнические субстраты, населявшие волго-окское междуречье, и вынесший на берег новый этнос – русский народ!